«Повезло, что нам дали 15…»

Туркменских студентов, обучавшихся в Санкт-Петербурге, по возвращении домой ложно обвинили в «экстремизме» и приговорили к 15 годам лишения свободы. Публикация подготовлена на основе судебных документов, которые крайне редко удается получить из Туркменистана, если речь идет о политических обвинениях.

Уже почти два деся­ти­ле­тия Турк­ме­ни­стан оста­ет­ся одним из наи­бо­лее репрес­сив­ных госу­дарств мира. В турк­мен­ских тюрь­мах содер­жат­ся сот­ни поли­ти­че­ских заклю­чен­ных, мно­гих из кото­рых вла­сти пре­сле­ду­ют по рели­ги­оз­ным моти­вам. Из-за закры­то­сти стра­ны инфор­ма­цию о каж­дом таком узни­ке при­хо­дит­ся соби­рать бук­валь­но по крупицам.

Сре­ди тех, кто стал жерт­ва­ми поли­ти­че­ски моти­ви­ро­ван­ных обви­не­ний, – двое турк­мен­ских сту­ден­тов из Рос­сии Кака­д­жан Хал­ба­ев и Кемал Сапа­ров. По рас­ска­зам их зна­ко­мых в Санкт-Петер­бур­ге, они были аре­сто­ва­ны вско­ре после воз­вра­ще­ния на роди­ну в кон­це 2017 года и при­го­во­ре­ны к 15 годам лише­ния свободы.

Пер­вое упо­ми­на­ние об этом деле появи­лось в про­шлом году в одной из пуб­ли­ка­ций меж­ду­на­род­ной кам­па­нии «Пока­жи­те их живы­ми». Одна­ко дета­ли исто­рии до послед­не­го вре­ме­ни оста­ва­лись неизвестными.

Недав­но Пра­во­за­щит­ный Центр «Мемо­ри­ал» смог полу­чить доку­мен­ты, свя­зан­ные с делом сту­ден­тов, а так­же пого­во­рить с мате­рью Кака­д­жа­на, при­сут­ство­вав­шей на судеб­ном про­цес­се. На наш взгляд даже офи­ци­аль­ные мате­ри­а­лы сви­де­тель­ству­ют о явной необос­но­ван­но­сти и неспра­вед­ли­во­сти выне­сен­но­го приговора.

Дело Хал­ба­е­ва и Сапа­ро­ва важ­но и в дру­гом отно­ше­нии – оно нагляд­но демон­стри­ру­ет дей­ству­ю­щие псев­до­пра­во­вые меха­низ­мы пре­сле­до­ва­ния мусуль­ман в Турк­ме­ни­стане, сопро­вож­да­ю­щи­е­ся явным нару­ше­ни­ем норм меж­ду­на­род­но­го пра­ва. Есть осно­ва­ния пола­гать, что по такой же схе­ме в Турк­ме­ни­стане за послед­ние годы были бро­ше­ны в тюрь­мы сот­ни невин­ных граж­дан. При этом тек­сты судеб­ных реше­ний, свя­зан­ных с поли­ти­че­ски­ми обви­не­ни­я­ми, лишь в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях ока­зы­ва­ют­ся доступ­ны­ми не толь­ко для меж­ду­на­род­ных орга­ни­за­ций или СМИ, но даже для самих осуж­ден­ных и их родственников.

Как рас­кру­чи­ва­лось дело?

Кака­д­жан Хал­ба­ев родил­ся в 1995 году в этра­пе Гёроглы Дашо­гуз­ско­го вела­я­та (на севе­ре Турк­ме­ни­ста­на). По сло­вам Гул­шат Ораз­ме­до­вой (мате­ри Кака­д­жа­на), семья была рели­ги­оз­ной. После окон­ча­ния шко­лы осе­нью 2013 году ее сын уехал в Рос­сию, посту­пил в Иван­го­род­ский гума­ни­тар­но-тех­ни­че­ский инсти­тут (Ленин­град­ская обл.), где обу­чал­ся до 2017 года. В пери­од уче­бы неод­но­крат­но при­ез­жал домой на кани­ку­лы, при этом каких-то про­блем с пра­во­охра­ни­тель­ны­ми орга­на­ми Турк­ме­ни­ста­на у него не было.

В нояб­ре 2017 года Кака­д­жан вер­нул­ся домой.

6 декаб­ря 2017 г. в аэро­пор­ту «Пул­ко­во» был задер­жан его зна­ко­мый — граж­да­нин Турк­ме­ни­ста­на Ахмет Джу­ма­дур­ды­ев, обу­чав­ший­ся с 2013 года в том же инсти­ту­те. Как выяс­ни­лось, Джу­ма­дур­ды­ев был объ­яв­лен в розыск в Турк­ме­ни­стане по делу о неза­ре­ги­стри­ро­ван­ной рели­ги­оз­ной груп­пе, лиде­ром кото­рой был его стар­ший брат Арслан. В 2017 году Арсла­на при­го­во­ри­ли к 25 годам лише­ния сво­бо­ды, а Джу­ма­дур­ды­ев спу­стя год был осво­бож­ден из СИЗО рос­сий­ски­ми властями.

Вско­ре после задер­жа­ния в Рос­сии Джу­ма­дур­ды­ева спец­служ­бы Турк­ме­ни­ста­на нача­ли опрос его зна­ко­мых по Санкт-Петербургу.

В янва­ре 2018 года Кака­д­жа­на Хал­ба­е­ва при­гла­си­ли в отдел народ­но­го обра­зо­ва­ния вела­я­та в Дашо­гу­зе, где с ним боль­ше трех часов бесе­до­ва­ли сотруд­ни­ки Мини­стер­ства наци­о­наль­ной без­опас­но­сти (МНБ). Спра­ши­вал: зна­ет ли он Джу­ма­дур­ды­ева? с кем еще из турк­мен зна­ком в Санкт-Петер­бур­ге? чита­ет ли намаз? Мате­ри Кака­д­жа­на ска­за­ли, что ей не надо бес­по­ко­ить­ся за сына, «мы с ним про­сто пого­во­рим по-мужски».

25 янва­ря Кемал Сапа­ров — турк­мен­ский сту­дент, так­же вер­нув­ший­ся из Санкт-Петер­бур­га при­мер­но в кон­це 2017 года, был задер­жан в Ашха­ба­де по сфаб­ри­ко­ван­но­му обви­не­нию в мел­ком хули­ган­стве. Затем уже 10 фев­ра­ля спец­служ­бы офор­ми­ли его задер­жа­ние как подо­зре­ва­е­мо­го по уго­лов­но­му делу, а 13 фев­ра­ля ему было предъ­яв­ле­но обви­не­ние в анти­го­су­дар­ствен­ной деятельности.

Ана­ло­гич­ная схе­ма была исполь­зо­ва­на в отно­ше­нии Кака­д­жа­на Хал­ба­е­ва. Если верить офи­ци­аль­ной вер­сии, Кака­д­жан Хал­ба­ев был задер­жан поли­ци­ей 15 фев­ра­ля 2018 года в Ашха­ба­де, где он яко­бы нахо­дил­ся по неиз­вест­ным при­чи­нам. На самом деле все про­ис­хо­ди­ло по другому.

«Позво­нил участ­ко­вый, попро­сил: пусть сын при­дет в РОВД, пого­во­рим с ним и отпу­стим, — вспо­ми­на­ет Гул­шат. – Кака­д­жан сам пошел в поли­цию. Поз­же позво­нил: «Мама, меня отпус­ка­ют». После это­го его теле­фон отклю­чил­ся. С тех пор до суда я его не виде­ла. Потом сно­ва участ­ко­вый зво­нил, гово­рит: «Сей­час мы при­дем и забе­рем вещи Кака­д­жа­на». Мы им отда­ли все без про­то­ко­ла. Коран, флэш­ку, теле­фон, про­цес­сор наше­го домаш­не­го ком­пью­те­ра, план­шет и рюкзак».

Соглас­но офи­ци­аль­ным отве­там, полу­чен­ным Гул­шат, 6 фев­ра­ля 2018 года ее сын был задер­жан поли­ци­ей этра­па (рай­о­на) и осуж­ден на 7 суток адми­ни­стра­тив­но­го аре­ста за мел­кое хули­ган­ство по ст.345 КоАП Турк­ме­ни­ста­на. Яко­бы у него был кон­фликт с кем-то из одно­сель­чан. Но какое отно­ше­ние к «мел­ко­му хули­ган­ству» мог­ла иметь изъ­ятая в тот же день без про­то­ко­ла электроника?

«Дер­жа­ли его в ИВС рай­он­но­го отде­ла поли­ции. Почти каж­дый я при­но­си­ла про­дук­ты, но видеть­ся нам не раз­ре­ша­ли. Потом ска­за­ли прий­ти вече­ром седь­мо­го дня. Я при­шла, дума­ла, встре­чу сына. А ко мне вышел сотруд­ник и гово­рит, что Кака­д­жа­на забра­ли в Ашха­бад. Куда, зачем – не ска­зал. Я напи­са­ла в несколь­ко инстан­ций, отве­тов не было. Пошла на при­ем к про­ку­ро­ру обла­сти, спра­ши­ваю: «Сына уби­ли или что?» Он позво­нил куда-то, потом гово­рит: «Ваш сын чис­лит­ся за Копет­даг­ским РОВД Ашха­ба­да». Я поеха­ла в Ашха­бад. Сле­до­ва­тель ска­зал, что сына аре­сто­ва­ли, так как в его ком­пью­те­ре нашли мусуль­ман­скую про­по­ведь. Нашла адво­ка­та, про кото­ро­го слы­ша­ла хоро­шие отзывы…».

Мифи­че­ский заго­вор в Санкт-Петербурге

Как сле­ду­ет из судеб­ных реше­ний, Кака­д­жан Хал­ба­ев и Кемал Сапа­ров были обви­не­ны в заго­во­ре с целью насиль­ствен­но­го свер­же­ния кон­сти­ту­ци­он­но­го строя (ст.174 ч.1 УК), при­зы­вах к насиль­ствен­но­му изме­не­нию кон­сти­ту­ци­он­но­го строя, совер­шен­ных  орга­ни­зо­ван­ной груп­пой или с исполь­зо­ва­ни­ем СМИ (ст.175 ч.2 УК), воз­буж­де­нии рели­ги­оз­ной враж­ды, совер­шен­ном  орга­ни­зо­ван­ной груп­пой (ст.177 ч.3 УК), орга­ни­за­ции и уча­стии в пре­ступ­ном сооб­ще­стве (ст.275 ч.1,2 УК).

По неко­то­рым дан­ным, пер­во­на­чаль­но в деле фигу­ри­ро­ва­ли и более тяж­кие обви­не­ния, преду­смат­ри­ва­ю­щие до 25 лет лише­ния сво­бо­ды. Но в ито­ге это обви­не­ние реши­ли не предъ­яв­лять, и сту­ден­тов осу­ди­ли на 15 лет.

Что же сто­ит за гром­ки­ми фор­му­ли­ров­ка­ми обви­не­ний в деле студентов?

По вер­сии след­ствия, все «пре­ступ­ные дей­ствия» были совер­ше­ны ими на тер­ри­то­рии Санкт-Петер­бур­га. 12 граж­дан Турк­ме­ни­ста­на, нахо­див­ши­е­ся в «север­ной сто­ли­це» Рос­сии в 2015–2016 гг., яко­бы ста­ли чле­на­ми рели­ги­оз­ных сооб­ществ «Ваха­би», «Сала­фи», «Бра­тья-мусуль­мане» и «Хизб ут-Тахрир»; встре­ча­лись в кафе и мече­ти, обсуж­дая вопро­сы рели­гии; сов­мест­но с неуста­нов­лен­ны­ми след­стви­ем граж­да­на­ми Рос­сии созда­ли орга­ни­зо­ван­ную пре­ступ­ную груп­пу; при­зы­ва­ли к захва­ту вла­сти в Турк­ме­ни­стане; раз­жи­га­ли рознь; исполь­зо­ва­ли интер­нет для сво­ей дея­тель­но­сти; через СМИ регу­ляр­но при­зы­ва­ли к созда­нию ислам­ско­го госу­дар­ства в Турк­ме­ни­стане и т.п.

Одна­ко за всем этим набо­ром гроз­ных юри­ди­че­ских оце­нок прак­ти­че­ски отсут­ству­ют какие-либо досто­вер­ные фак­ти­че­ские данные.

В апел­ля­ци­он­ной жало­бе, под­го­тов­лен­ной адво­ка­том Ага­мы­ра­том Хужа­гул­лы­евым, пере­чис­ля­ет­ся 20 эле­мен­тов или при­зна­ков пре­ступ­ной дея­тель­но­сти, инкри­ми­ни­ро­ван­ной Хал­ба­е­ву, ни один из кото­рых не был под­креп­лен доказательствами.

Как выяс­ни­лось, вопре­ки фор­му­ли­ров­кам обви­не­ния в деле вооб­ще нет дан­ных, сви­де­тель­ству­ю­щих об уча­стии под­су­ди­мых в каких-либо из пере­чис­лен­ных в при­го­во­ре рели­ги­оз­ных тече­ни­ях, при­част­но­сти к при­зы­вам или рели­ги­оз­ным про­по­ве­дям, кон­спи­ра­ции, раз­жи­га­нии роз­ни, рас­про­стра­не­нии инфор­ма­ции через СМИ или интер­нет и т.п. Нет дан­ных о «пре­ступ­ном сооб­ще­стве» или «орга­ни­зо­ван­ной груп­пе» с ука­за­ни­ем их при­зна­ков, опи­са­ни­ем дея­тель­но­сти и роли отдель­ных чле­нов. Отно­си­тель­но обще­ния турк­мен­ских сту­ден­тов в кафе и мече­ти в Санкт-Петер­бер­ге в след­ствен­ных мате­ри­а­лах не ука­за­но, какие вопро­сы обсуж­да­лись, кто и что гово­рил на этих встречах.

Един­ствен­ное, что было уста­нов­ле­но в ходе след­ствия, что Хал­ба­е­ва и Сапа­ров встре­ча­лись и обща­лись с зем­ля­ка­ми на рели­ги­оз­ные и дру­гие темы, а так­же, веро­ят­но, при­вез­ли с собой в Турк­ме­ни­стан ска­чан­ные в Рос­сии аудио­фай­лы на турк­мен­ском язы­ке с лек­ци­я­ми Ров­ше­на Газакова.

Лек­ции Газа­ко­ва об исла­ме, раз­ме­щен­ные в интер­не­те в пери­од его уче­бы в каир­ском уни­вер­си­те­те «Аль-Азхар» в 2012–2013 гг., до сих пор попу­ляр­ны сре­ди турк­мен­ской моло­де­жи. В соц­се­тях доступ­ны для ска­чи­ва­ния более 300 ауди­о­за­пи­сей «Ров­шен ага», мно­гие из кото­рых пред­став­ля­ют собой ком­мен­та­рии к отдель­ным сурам Кора­на или разъ­яс­не­ние отдель­ных тем. Их хра­не­ние ста­ло актив­но пре­сле­до­вать­ся в Турк­ме­ни­стане после того, как рос­сий­ское ТВ сооб­щи­ло о задер­жа­нии Газа­ко­ва в Сирии в июне 2013 года. С самим Газа­ко­вым аре­сто­ван­ные сту­ден­ты зна­ко­мы не были.

По сло­вам Гул­шат Ораз­ме­до­вой, у ее сына, как ска­зал сле­до­ва­тель, были обна­ру­же­ны два аудио­фай­ла Газа­ко­ва, у вто­ро­го сту­ден­та – боль­шее чис­ло. Точ­ная инфор­ма­ция об обна­ру­жен­ных фай­лах и их содер­жа­нии в судеб­ных доку­мен­тах отсутствует.

Сам суд похо­дил на фарс в духе 1937 года. Гул­шат смог­ла попасть на про­цесс и хоро­шо пом­нит все происходившее:

«Раз­би­ра­тель­ство шло не боль­ше двух-трех часов. Я была един­ствен­ным зри­те­лем. В основ­ном зачи­ты­ва­ли бума­ги. Не было ни одно­го сви­де­те­ля. В при­го­во­ре упо­ми­на­ют­ся два име­ни каких-то сви­де­те­лей, но сын их не зна­ет, в суде их не допра­ши­ва­ли, о чем их пока­за­ния – не понят­но. Кака­д­жан ска­зал, что толь­ко стре­мил­ся быть мусуль­ма­ни­ном, дру­гих целей у него не было. Кемал пла­кал, гово­рил, что когда-то хотел рабо­тать в прокуратуре».

Насчет фай­лов, обна­ру­жен­ных по вер­сии след­ствия в изъ­ятой без поня­тых и про­то­ко­ла тех­ни­ке, Хал­ба­ев заявил: «Может быть фай­лы и мои, но я их не рас­про­стра­нял и даже не откры­вал». Суд поче­му-то оце­нил это выска­зы­ва­ние как «частич­ное при­зна­ние вины». Сами фай­лы в ходе про­цес­са не изучались.

В деле фигу­ри­ру­ет так­же гума­ни­тар­ная экс­пер­ти­за, соглас­но кото­рой раз­лич­ные рели­ги­оз­ные тече­ния, пере­чис­лен­ные в обви­ни­тель­ных мате­ри­а­лах, в Турк­ме­ни­стане не заре­ги­стри­ро­ва­ны и обви­ня­е­мые «попа­ли под их вли­я­ние» и неза­кон­но рас­про­стра­ня­ли соот­вет­ству­ю­щие мате­ри­а­лы, но на осно­ве чего был сде­лан такой вывод – не ясно.

Все это ста­ло осно­вой для выне­се­ния обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра. 27 апре­ля 2018 года Ашха­бад­ский город­ской суд при­го­во­рил быв­ших сту­ден­тов к 15 годам лише­ния сво­бо­ды в коло­нии стро­го­го режи­ма. 23 мая 2018 года Вер­хов­ный суд Турк­ме­ни­ста­на, рас­смот­рев жало­бу адво­ка­та Кака­д­жа­на Хал­ба­е­ва, оста­вил при­го­вор без изме­не­ний. Вто­рой осуж­ден­ный при­го­вор не оспа­ри­вал, веро­ят­но, пред­по­ла­гая бес­смыс­лен­ность таких попы­ток в усло­ви­ях тота­ли­тар­но­го режима.

По сло­вам Гул­шат, из изъ­ято­го у них дома в фев­ра­ле 2018 года вла­сти вер­ну­ли толь­ко Коран и мел­кие пред­ме­ты. План­шет и про­цес­сор домаш­не­го ком­пью­те­ра соглас­но реше­нию суда были при­зна­ны ору­ди­я­ми пре­ступ­ле­ния и кон­фис­ко­ва­ны. «В нашем домаш­нем ком­пью­те­ре не мог­ло быть ника­ких запре­щен­ных фай­лов», — счи­та­ет Гулшат.

В при­го­во­ре есть и серьез­ные фак­ти­че­ские ошиб­ки – в датах, назва­ни­ях учеб­ных заве­де­ний, где обу­ча­лись осуж­ден­ные, и др. Но в пра­во­вой систе­ме Турк­ме­ни­ста­на такие «мело­чи» нико­го не интересуют.

После суда

Через пять дней после реше­ния суда пер­вой инстан­ции род­ствен­ни­кам Какак­д­жа­на Хал­ба­е­ва впер­вые уда­лось полу­чить сви­да­ние. В то вре­мя он содер­жал­ся в СИЗО в посел­ке Яшлык под Ашхабадом.

«Сын ска­зал, что его не били, — вспо­ми­на­ет Гул­шат. – Не знаю, так ли это, или он про­сто хотел нас успо­ко­ить. Еще ска­зал: «Повез­ло, что нам дали 15. Мы жда­ли, что будет 25».

В нача­ле июня 2018 года быв­ших сту­ден­тов эта­пи­ро­ва­ли в коло­нию в Бай­рам-Али. День рож­де­ния 10 июня Кака­д­жан про­вел в каран­тине этой коло­нии. Обыч­но каран­тин про­дол­жа­ет­ся 10 дней, но для мусуль­ман про­дле­ва­ют еще на 10–15 дней. За это вре­мя мно­гим веру­ю­щим оформ­ля­ют нару­ше­ние режи­ма и через суд отправ­ля­ют в Ова­дан-депе. Но сту­ден­там сно­ва повез­ло, их оста­ви­ли в колонии.

Летом 2018 года под воз­дей­стви­ем меж­ду­на­род­ной кри­ти­ки вла­сти Турк­ме­ни­ста­на смяг­чи­ли огра­ни­че­ния на сви­да­ния и пере­да­чи для рели­ги­оз­ных заклю­чен­ных. До нача­ла каран­ти­на в свя­зи с угро­зой пан­де­мии коро­но­ви­ру­са сви­да­ния дава­ли раз в 36 дней, послед­нее из них было в апре­ле 2020 года. В ходе сви­да­ния раз­го­вор с род­ствен­ни­ка­ми воз­мож­но толь­ко через теле­фон­ную труб­ку, когда осуж­ден­ный отде­лен от посе­ти­те­лей стек­лом. Про­дол­жи­тель­ность раз­го­во­ра зави­сит от «бла­го­склон­но­сти» кон­тро­ли­ру­ю­ще­го раз­го­вор сотруд­ни­ка – ино­гда обще­ние про­дол­жа­ет­ся более 2 часов. Пере­да­чи веру­ю­щим теперь тоже не ограничивают.

Из отры­воч­ных све­де­ний род­ствен­ни­ки смог­ли понять, что заклю­чен­ным раз­ре­ша­ет­ся молить­ся, досту­пен Коран. Одна­ко мусуль­ман содер­жат отдель­но от дру­гих осуж­ден­ных. В Бай­рам-Али отбы­ва­ют нака­за­ние мно­гие из тех, кто обу­чал­ся рели­гии за гра­ни­цей, после воз­вра­ще­ния их неред­ко осуж­да­ли по сфаб­ри­ко­ван­ным уго­лов­ным делам. Так­же вре­мя от вре­ме­ни в коло­нию эта­пи­ру­ют узни­ков Ова­дан-депе. Послед­ние выгля­дят совер­шен­но измож­ден­ны­ми, неко­то­рые изби­ты, часто лишь с тру­дом могут сто­ять на ногах. Одно­го из таких узни­ков даже роди­те­ли не узна­ли на свидании.

Род­ствен­ни­ки Кака­д­жа­на Хал­ба­е­ва по-преж­не­му пыта­ют­ся добить­ся пере­смот­ра явно необос­но­ван­но­го при­го­во­ра. В 2019–2020 гг. они напра­ви­ли новые жало­бы в Гене­раль­ную про­ку­ра­ту­ру и Вер­хов­ный суд Турк­ме­ни­ста­на, пози­тив­ных отве­тов пока нет.

Судя по кос­вен­ным при­зна­кам, вла­сти Турк­ме­ни­ста­на пони­ма­ют, что сту­ден­тов объ­яви­ли пре­ступ­ни­ка­ми без серьез­ных осно­ва­ний. Соглас­но при­го­во­ру, 2 апре­ля 2018 года след­ствие нача­ло розыск по тому же делу еще 10 граж­дан Турк­ме­ни­ста­на, обу­чав­ших­ся или рабо­тав­ших в Санкт-Петер­бур­ге. Одна­ко, как уда­лось уточ­нить ПЦ «Мемо­ри­ал», когда неко­то­рые из них в 2018–2019 годах вер­ну­лись в Турк­ме­ни­стан, их, хотя и допро­си­ли, но не ста­ли при­вле­кать к уго­лов­ной ответ­ствен­но­сти. Одна­ко при­го­вор по делу Хал­ба­е­ва и Сапа­ро­ва пока не пере­смот­рен, розыск осталь­ных – не пре­кра­щен. Дру­гие турк­ме­ны из «север­ной сто­ли­цы» Рос­сии по-преж­не­му опа­са­ют­ся воз­вра­щать­ся на роди­ну, где их могут ждать пыт­ки и арест по сфаб­ри­ко­ван­ным поли­ти­че­ским обвинениям.

По сло­вам пред­ста­ви­те­ля турк­мен­ской диас­по­ры в Санкт-Петер­бур­ге, 12 подо­зре­ва­е­мых по «делу о заго­во­ре» в дей­стви­тель­но­сти не были какой-то спло­чен­ной груп­пой, не при­над­ле­жа­ли к како­му-то рели­ги­оз­но­му тече­нию, не все из них даже были зна­ко­мы друг с другом.

«Ника­ких неза­кон­ных дей­ствий мы не совер­ша­ли. Но в Турк­ме­ни­стан веру­ю­щих пре­сле­ду­ют, о чем мы зна­ем на при­ме­ре род­ствен­ни­ков и зна­ко­мых. Един­ствен­ное наше жела­ние, что­бы турк­мен­ские вла­сти оста­ви­ли нас в покое», — ска­зал один из них.