О чем умолчали президент Бердымухамедов и председатель Си. Визит главы Туркменистана в Китай не принес прорывов. Так ли это?

Состоявшийся 5–6 января визит президента Туркменистана Сердара Бердымухамедова был анонсирован всего за три дня до его начала китайской стороной и всего за два дня до визита – туркменской.

Такую заве­су таин­ствен­но­сти одни мест­ные наблю­да­те­ли спи­сы­ва­ют на тра­ди­ци­он­но пара­но­и­даль­ное (осто­рож­ное) пове­де­ние турк­мен­ско­го МИДа, боя­ще­го­ся любых уте­чек, дру­гие отме­ча­ют то, что нако­пив­ши­е­ся про­ти­во­ре­чия в отно­ше­ни­ях меж­ду Турк­ме­ни­ста­ном и Кита­ем тре­бу­ют более тща­тель­ной про­ра­бот­ки дета­лей визи­та и дей­стви­тель­но, учи­ты­вая боль­шое коли­че­ство внеш­них фак­то­ров и инте­ре­сан­тов, сохра­нять боль­шин­ство дета­лей под­го­тов­ки и самих пере­го­во­ров в тайне.

Визит имел ста­тус госу­дар­ствен­но­го и был пер­вым визи­том Сер­да­ра Бер­ды­му­ха­ме­до­ва в Китай в каче­стве пре­зи­ден­та Турк­ме­ни­ста­на. В рам­ках визи­та состо­я­лись пере­го­во­ры с пред­се­да­те­лем КНР Си Цзинь­пи­ном и пре­мье­ром Гос­со­ве­та КНР Ли Кэця­ном и был под­пи­сан солид­ный пакет доку­мен­тов, в том чис­ле и по клю­че­во­му вопро­су сотруд­ни­че­ства меж­ду стра­на­ми – топ­лив­но-энер­ге­ти­че­ско­му. И имен­но в энер­ге­ти­че­ской сфе­ре вза­и­мо­от­но­ше­ний нако­пи­лись те самые про­ти­во­ре­чия, кото­рые уже неко­то­рое вре­мя тор­мо­зят их раз­ви­тие, и попыт­ка их «рас­шить» про­зву­ча­ла даже в сов­мест­ном заяв­ле­нии по ито­гам визи­та: «При­дер­жи­ва­ясь прин­ци­пов вза­и­мо­по­ни­ма­ния, искрен­но­сти, откры­то­сти и вза­им­ной выго­ды, Сто­ро­ны в даль­ней­шем будут пол­но­стью выпол­нять дей­ству­ю­щие дого­во­ры, про­дви­гать про­цесс пере­го­во­ров по газо­во­му сотруд­ни­че­ству, уско­рять реа­ли­за­цию вто­ро­го эта­па про­мыш­лен­ной раз­ра­бот­ки газо­во­го место­рож­де­ния «Гал­кы­ныш», стро­и­тель­ства линии D газо­про­во­да Туркменистан–Китай и дру­гих круп­ных сов­мест­ных про­ек­тов, акти­ви­зи­ро­вать сотруд­ни­че­ство в сфе­ре газо­вой промышленности».

Турк­ме­ни­стан в насто­я­щий момент явля­ет­ся круп­ней­шим постав­щи­ком тру­бо­про­вод­но­го при­род­но­го газа в КНР. Так, по сооб­ще­нию ком­па­нии PipeChina West Pipeline Company, в 2022 году по газо­про­во­ду Китай–Центральная Азия в Китай было постав­ле­но 43,2 млрд куб. м газа. Одна­ко, по сооб­ще­нию той же ком­па­нии, в насто­я­щее вре­мя по газо­про­во­ду постав­ля­ет­ся око­ло 100 млн куб. м голу­бо­го топ­ли­ва еже­днев­но при про­пуск­ной спо­соб­но­сти газо­про­во­да свы­ше 163 млн куб. м. Про­сты­ми сло­ва­ми, даже суще­ству­ю­щие мощ­но­сти газо­про­во­да Цен­траль­ная Азия–Китай исполь­зу­ют­ся при­мер­но на 75%. При этом добы­ва­е­мый в Турк­ме­ни­стане газ име­ет «сме­шан­ное» про­ис­хож­де­ние – часть добы­ва­ет китай­ская ком­па­ния CNPC в рам­ках согла­ше­ния по раз­де­лу про­дук­ции, а часть постав­ля­ет­ся турк­мен­ским кон­цер­ном «Турк­мен­газ». Но весь газ добы­ва­ет­ся на груп­пе место­рож­де­ний на восто­ке стра­ны. Не углуб­ля­ясь в тон­ко­сти вза­и­мо­от­но­ше­ний хозяй­ству­ю­щих субъ­ек­тов, необ­хо­ди­мо отме­тить, что тех­но­ло­ги­че­ских пре­пят­ствий для нара­щи­ва­ния экс­пор­та газа в Китай по име­ю­щей­ся инфра­струк­ту­ре не суще­ству­ет. Дело исклю­чи­тель­но в поли­ти­че­ской и эко­но­ми­че­ской подоплеке.

После пога­ше­ния «китай­ско­го кре­ди­та», взя­то­го на осво­е­ние газо­вых место­рож­де­ний и созда­ния транс­пор­ти­ру­ю­щей инфра­струк­ту­ры в 2021 году, Турк­ме­ни­стан начал под­ни­мать вопрос о пере­хо­де на прин­ци­пы фор­ми­ро­ва­ния «спра­вед­ли­вой» цены на постав­ля­е­мый в Китай газ. Что под­ра­зу­ме­ва­ли под этим турк­мен­ские вла­сти, оста­ет­ся неиз­вест­ным, но то, что такие пре­тен­зии про­зву­ча­ли пуб­лич­но, гово­рит о том, что ком­про­мисс о цене най­ден не был и турк­мен­ские вла­сти пошли на бес­пре­це­дент­ный для себя шаг и озву­чи­ли их пуб­лич­но, пусть и в мяг­кой фор­ме. Более того, ста­ло извест­но, что китай­ские вла­сти нача­ли мяг­ко наста­и­вать на пере­хо­де части рас­че­тов за газ на юани, что было вос­при­ня­то турк­мен­ской сто­ро­ной в шты­ки – турк­мен­ский импорт из Китая крайне неве­лик, а за все сер­вис­ные услу­ги неф­те­га­зо­вых китай­ских ком­па­ний Турк­ме­ни­стан пред­по­чи­та­ет рас­пла­чи­вать­ся бар­те­ром в виде допол­ни­тель­ных поста­вок газа.

Но и вопрос цены на газ явля­ет­ся лишь состав­ля­ю­щей в общем вопро­се прин­ци­пи­аль­но­го раз­ви­тия сотруд­ни­че­ства в газо­вой сфе­ре. Китай тре­бу­ет от турк­мен­ской сто­ро­ны ясно­сти в вопро­се о ста­ту­се одно­го из круп­ней­ших место­рож­де­ний в мире «Гал­кы­ныш» как ресурс­ной базы для поста­вок газа имен­но в Китай, и не зря имен­но это место­рож­де­ние фигу­ри­ру­ет в тек­сте сов­мест­но­го заяв­ле­ния по ито­гам визи­та. Турк­мен­ская сто­ро­на пред­по­чи­та­ет сохра­нять дву­смыс­лен­ность в этом вопро­се и до насто­я­ще­го вре­ме­ни пози­ци­о­ни­ро­ва­ла «Гал­кы­ныш» в каче­стве ресурс­ной базы тру­бо­про­во­да ТАПИ (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия). Еще боль­ше интри­ги доба­ви­ла свер­хи­дея пре­зи­ден­та Тур­ции Редже­па Эрдо­га­на о созда­нии газо­во­го хаба на сво­ей тер­ри­то­рии и мно­го­чис­лен­ные его заяв­ле­ния о том, что вот-вот Турк­ме­ни­стан при­со­еди­нит­ся к ее реа­ли­за­ции и в самом бли­жай­шем буду­щем турк­мен­ский газ нач­нет постав­лять­ся в Евро­пу через турец­кий газо­вый хаб. Турк­мен­ские наблю­да­те­ли гово­рят о том, что эта энер­гич­ная турец­кая ини­ци­а­ти­ва заста­ви­ла китай­ские вла­сти все­рьез оза­бо­тить­ся вопро­сом ста­ту­са место­рож­де­ния «Гал­кы­ныш» и рез­ко при­бли­зить сро­ки визи­та пре­зи­ден­та Турк­ме­ни­ста­на, сти­му­ли­руя турк­мен­ские вла­сти к опре­де­лен­но­сти. Имен­но поэто­му в тек­сте сов­мест­но­го заяв­ле­ния были увя­за­ны вопро­сы осво­е­ния (и китай­ских инве­сти­ций) это­го место­рож­де­ния и стро­и­тель­ство допол­ни­тель­ной линии D тру­бо­про­во­да Туркменистан–Китай.

К сло­ву, по изна­чаль­но­му пла­ну, линия D тру­бо­про­во­да пла­ни­ро­ва­лась китай­ски­ми вла­стя­ми не через тер­ри­то­рии Узбе­ки­ста­на, Казах­ста­на и Кир­ги­зии, как пер­вые три линии, а по более труд­но­про­хо­ди­мо­му марш­ру­ту через Узбе­ки­стан и Таджи­ки­стан, что поз­во­ли­ло бы вклю­чить в тран­зит­ный кори­дор и Таджи­ки­стан, что, в свою оче­редь, явля­ет­ся частью стра­те­гии китай­ских вла­стей – «всем сест­рам по серь­гам», вовле­кая все стра­ны реги­о­на в свои инфра­струк­тур­ные про­ек­ты, поз­во­ляя каж­дой из стран чув­ство­вать свою сопри­част­ность и зара­ба­ты­вать на тран­зи­те в Китай. Одна­ко и эта идея вызва­ла сдер­жан­ную реак­цию турк­мен­ских вла­стей, кото­рая явля­ет­ся отве­том на откро­вен­ный сабо­таж вла­стей Таджи­ки­ста­на стро­и­тель­ства желез­но­до­рож­ной вет­ки Туркменистан–Афганистан–Таджикистан, тогда как Турк­ме­ни­стан доб­ро­со­вест­но испол­нил свои обя­за­тель­ства, довел желез­но­до­рож­ное полот­но до стан­ции Аки­на в Афга­ни­стане и был готов про­дол­жить стро­и­тель­ство, но Таджи­ки­стан поте­рял инте­рес к проекту.

Китай же, напро­тив, инте­рес к Афга­ни­ста­ну толь­ко нара­щи­ва­ет, и Турк­ме­ни­ста­ну в этом про­цес­се отве­де­на важ­ная роль. В день нача­ла визи­та пре­зи­ден­та Турк­ме­ни­ста­на в Китай, 5 янва­ря, было под­пи­са­но инве­сти­ци­он­ное согла­ше­ние меж­ду Кита­ем и дей­ству­ю­щи­ми вла­стя­ми Афга­ни­ста­на, по кото­ро­му китай­ские ком­па­нии полу­чи­ли пра­во раз­ра­бот­ки неф­тя­ных место­рож­де­ний в трех про­вин­ци­ях Афга­ни­ста­на, непо­сред­ствен­но при­мы­ка­ю­щих к тер­ри­то­рии Турк­ме­ни­ста­на, сро­ком на 25 лет при стар­то­вых инве­сти­ци­ях в 150 млн долл. в пер­вый год и до 540 млн долл. через три года. Постро­ен­ная Турк­ме­ни­ста­ном желез­но­до­рож­ная вет­ка в Афга­ни­стан при­шлась как нель­зя кста­ти для это­го китай­ско­го про­ек­та по добы­че неф­ти. С боль­шой долей веро­ят­но­сти, не толь­ко для него.
Нашел в сов­мест­ном заяв­ле­нии место и гео­гра­фи­че­ский факт – Турк­ме­ни­стан явля­ет­ся воро­та­ми в един­ствен­ный сухо­пут­ный кори­дор Иран–Китай, не кон­тро­ли­ру­е­мый внеш­ни­ми сила­ми, не счи­тая Афга­ни­ста­на. «Китай­ская сто­ро­на выра­жа­ет готов­ность ока­зать Турк­ме­ни­ста­ну содей­ствие в уско­ре­нии стро­и­тель­ства транс­порт­ной инфра­струк­ту­ры и созда­нии совре­мен­ной транс­порт­но-логи­сти­че­ской систе­мы» – эта фра­за тоже из тек­ста сов­мест­но­го заяв­ле­ния и гово­рит о том, что китай­ский инте­рес к Турк­ме­ни­ста­ну уже выхо­дит за пре­де­лы рас­смот­ре­ния Турк­ме­ни­ста­на толь­ко как ресурс­ной базы, но уже в каче­стве важ­но­го тран­зит­но­го зве­на, в первую оче­редь в Иран. Кста­ти, и Рос­сия в послед­нее вре­мя рез­ко уси­ли­ла свое при­сут­ствие в транс­порт­ной сфе­ре Турк­ме­ни­ста­на и тоже по марш­ру­ту в Иран.

Пока турк­мен­ские вла­сти воз­дер­жи­ва­ют­ся от кон­вер­та­ции эко­но­ми­че­ско­го сотруд­ни­че­ства во встра­и­ва­ние в некие поли­ти­че­ские кон­струк­ты, при­дер­жи­ва­ясь про­воз­гла­шен­но­го прин­ци­па ней­тра­ли­те­та и балан­си­руя бла­го­да­ря ему, может быть, кро­ме услов­но­го и необя­зы­ва­ю­ще­го член­ства в каче­стве наблю­да­те­ля в Орга­ни­за­ции тюрк­ских госу­дарств и в СНГ. И нет ника­ких при­зна­ков, что тра­ди­ци­он­ные парт­не­ры Турк­ме­ни­ста­на будут наста­и­вать на обрат­ном. Одна­ко при­мер и опыт вза­и­мо­дей­ствия с Кита­ем при­да­ет этой пози­ции Турк­ме­ни­ста­на новое про­чте­ние. А впе­ре­ди у пре­зи­ден­та Турк­ме­ни­ста­на заяв­лен­ный мно­го ранее визит в Тур­цию, где для него будут зву­чать при­мер­но те же вопро­сы, что и в Китае.