Даулетмурат Тажимуратов: «Это место похоже на тюрьму Хивинского ханства …»

Вчера адвокат Сергей Майров направил Омбудсмену Узбекистана Ферузе Эшматовой обращение осужденного лидера каракалпакских протестов 2022 года Даулетмурата Тажимуратова. Это – первое документальное свидетельство, в котором каракалпакский диссидент рассказывает об условиях своего содержания в колонии исполнения наказания №11 в Навои.

Доку­мент име­ет под­за­го­ло­вок «Жаслык был закрыт толь­ко на бума­ге» (име­ет­ся вви­ду создан­ная во вре­ме­на Кари­мо­ва спе­ци­аль­ная коло­ния с осо­бо жест­ки­ми усло­ви­я­ми содер­жа­ния полит­за­клю­чен­ных, о закры­тии кото­рой под меж­ду­на­род­ным дав­ле­ни­ем вла­сти объ­яви­ли в 2019 году). Тажи­му­ра­тов, отбы­ва­ю­щий нака­за­ние в «тюрем­ном отде­ле­нии» КИН-11, пишет, что это пени­тен­ци­ар­ное учре­жде­ние про­дол­жа­ет жесто­кие тра­ди­ции Жаслыка.

В обра­ще­нии отме­ча­ет­ся, что тюрем­ное отде­ле­ние не име­ет ста­ту­са отдель­ной коло­нии, а по усло­ви­ям содер­жа­ния заклю­чен­ные в нем при­рав­не­ны к осуж­ден­ным на пожиз­нен­ное лише­ние сво­бо­ды. Дли­тель­ное сви­да­ние с род­ствен­ни­ка­ми раз­ре­ше­но один раз в год, пере­да­чи – два раза в год, мно­гие про­дук­ты из пере­дач изы­ма­ют­ся под наду­ман­ны­ми пред­ло­га­ми. Заклю­чен­ным не предо­став­ля­ют работу.

В доку­мен­те при­во­дят­ся мно­го­чис­лен­ные фак­ты, сви­де­тель­ству­ю­щие о систе­ма­ти­че­ском несо­блю­де­нии в тюрем­ном отде­ле­нии КИН-11 зако­но­да­тель­ных и нор­ма­тив­но-пра­во­вых актов, регу­ли­ру­ю­щих поло­же­ние заклю­чен­ных в Узбекистане.

Так, соглас­но внут­рен­не­му рас­по­ряд­ку, выве­шен­но­му в каж­дой каме­ре, еже­днев­но с 9 до 12 часов с заклю­чен­ны­ми про­во­дят­ся «обра­зо­ва­тель­ные меро­при­я­тия», с 14 до 17:50 – «вос­пи­та­тель­ная рабо­та», с 19:30 до 21 – «куль­тур­но-про­све­ти­тель­ская рабо­та». Одна­ко, как пишет Тажи­му­ра­тов, все эти «меро­при­я­тия» и «рабо­ты» осу­ществ­ля­ют­ся толь­ко на бума­ге. «Каме­ры откры­ва­ют­ся толь­ко один раз в день», когда узни­ков выво­дят на про­гул­ку, при этом в празд­нич­ные дни им объ­яв­ля­ют: «Не сту­чи­те в дверь, сего­дня про­гул­ки не будет».

Вопре­ки про­па­ган­дист­ским пуб­ли­ка­ци­ям в ведом­ствен­ной газе­те «Vaqt» Глав­но­го управ­ле­ния испол­не­ния нака­за­ния МВД, еда в тюрь­ме отвра­ти­тель­но­го каче­ства, ее «невоз­мож­но кос­нуть­ся языком».

Пра­во на амбу­ла­тор­но-поли­кли­ни­че­ское и ста­ци­о­нар­ное лече­ние так­же нару­ша­ет­ся, «здо­ро­вье чело­ве­ка не име­ет боль­шо­го зна­че­ния» для адми­ни­стра­ции. При поступ­ле­нии в КИН-11 меди­цин­ское осви­де­тель­ство­ва­ние Тажи­му­ра­то­ва было про­ве­де­но лишь фор­маль­но. В тюрь­ме нет «даже одной кой­ки для ста­ци­о­нар­но­го лече­ния», если вы попро­си­те вра­ча о лече­нии, он «испу­га­ет­ся».

Кара­кал­пак­ский дис­си­дент сооб­ща­ет, что полу­чил пись­мо от гла­вы Коми­те­та кон­сти­ту­ци­он­но­го кон­тро­ля Рес­пуб­ли­ки Кара­кал­пак­стан Пара­ха­та Айт­ни­я­зо­ва, кото­рый напи­сал ему, что в тюрем­ных биб­лио­те­ках Узбе­ки­ста­на сей­час яко­бы мно­го юри­ди­че­ской лите­ра­ту­ры и мож­но совер­шен­ство­вать свои зна­ния. Одна­ко для заклю­чен­ных тюрем­но­го отде­ле­ния КИН-11 биб­лио­те­ка недо­ступ­на. Тажи­му­ра­тов «два­жды брал кни­гу, но не в биб­лио­те­ке, а в каби­не­те коман­ди­ра отде­ле­ния». В этом плане усло­вия содер­жа­ния в узбек­ской тюрь­ме хуже, чем в совет­ских тюрь­мах, отме­ча­ет автор обращения.

Соглас­но ст.81 Уго­лов­но-испол­ни­тель­но­го кодек­са осуж­ден­ные име­ют пра­во на про­смотр кино­филь­мов и теле­пе­ре­дач, про­слу­ши­ва­ние радио­пе­ре­дач. Одна­ко в дей­стви­тель­но­сти такой воз­мож­но­сти в тюрь­ме так­же нет. Вме­сто радио «в кори­до­ре сто­ит что-то вро­де про­иг­ры­ва­те­ля DVD», повто­ря­ю­ще­го изо дня в день 10–15 песен.

«Поду­май­те, — пишет Тажи­му­ра­тов, — если вы про­слу­ша­е­те пес­ню Шера­ли Джу­ра­е­ва три-четы­ре раза под­ряд, сле­ду­ю­щие будут дей­ство­вать вам на нер­вы. С 6:00 утра до 21:30 ночи это съе­да­ет мозг, как червь». Он срав­ни­ва­ет это с «сек­рет­ной маши­ной для пыток». В целом, «здесь не зна­ешь чис­ло и месяц, пото­му что газет не раз­да­ют, радио недо­ступ­но, а охран­ни­ки гово­рят, что не зна­ют, кото­рый час».

Поме­ще­ния тюрем­но­го кор­пу­са не соот­вет­ству­ют суще­ству­ю­щим стан­дар­там, лучи солн­ца не про­ни­ка­ют в поме­ще­ние даже летом, «что будет в суро­вые зим­ние дни»? «Без сомне­ния поте­ря­е­те здо­ро­вье, это наме­рен­но рас­счи­та­но на поли­ти­че­ских преступников».

Заклю­чен­но­го, посту­пив­ше­го в тюрь­му, адми­ни­стра­ция долж­на обес­пе­чить оде­я­лом и дру­ги­ми веща­ми. Но Тажи­му­ра­то­ву постель до сих пор не выдали.

Соглас­но суще­ству­ю­щим нор­мам, помыв­ка заклю­чен­ных долж­на про­во­дить­ся не реже одно­го раза в семь дней. «Они при­дер­жи­ва­ют­ся это­го мини­маль­но­го тре­бо­ва­ния, — отме­ча­ет Тажи­му­ра­тов. – Одна­ко при такой 50-гра­дус­ной жаре внут­ри каме­ры с утра до вече­ра жар­ко, к вече­ру не ожи­да­ешь, что она остынет».

Как сле­ду­ет из обра­ще­ния Тажи­му­ра­то­ва, после эта­пи­ро­ва­ния в тюрем­ное отде­ле­ние КИН-11 его на три часа неза­кон­но поме­сти­ли в кар­цер. «Это клет­ка в клет­ке, есть пого­вор­ка, что даже змеи не долж­ны нахо­дит­ся в таком месте». Здесь не хва­та­ет воз­ду­ха, через заре­ше­чен­ное окна не пада­ет сол­неч­ный свет, посто­ян­но­го водо­снаб­же­ния нет, умы­ва­ешь­ся, сидя на цемент­ном полу. «Я видел раз­лич­ные тюрь­мы, но тако­го не встре­чал», — отме­ча­ет Тажимуратов.

Затем кара­кал­пак­ско­го дис­си­ден­та пере­ве­ли в оди­ноч­ную каме­ру. Фор­маль­но, как отме­ча­ет Тажи­му­ра­тов, для это­го необ­хо­ди­мо поста­нов­ле­ние, утвер­жден­ное про­ку­ро­ром, и заклю­че­ние вра­ча, но в дан­ном слу­чае закон был нарушен.

«В каме­ре ад». «Это место похо­же на тюрь­му Хивин­ско­го хан­ства XVIII века, но оно не нахо­дит­ся под зем­лей». «Мне не раз­ре­ша­ют зани­мать­ся спор­том одно­му в каме­ре». Забра­ли днев­ник. Выда­ли одеж­ду с над­пи­сью «кар­цер», «но я ее не ношу, пото­му что она для тех, кто нару­ша­ет закон».

Кон­так­ты заклю­чен­но­го с внеш­ним миром непра­во­мер­но огра­ни­че­ны. Тажи­му­ра­тов два­жды пода­вал жало­бу Омбуд­сме­ну, но не полу­чил ответ. Адми­ни­стра­ция тюрь­мы «не отправ­ля­ет мои доку­мен­ты и не пере­да­ет их мое­му адво­ка­ту». «Когда я напи­са­ла пись­мо домой, его не отпра­ви­ли, одна­жды при­шел мой адво­кат и ска­зал, что пись­ма сгни­ют в тюрь­ме». Тажи­му­ра­тов упо­ми­на­ет, что от него тре­бо­ва­ли, что­бы он писал пись­ма на узбек­ском языке.

Когда дове­рен­ные лица кара­кал­пак­ско­го дис­си­ден­та брат Ринат Тажи­му­ра­тов (пред­став­ляв­ший его в суде) и Ж.Джумабаев при­е­ха­ли в тюрь­му для встре­чи с осуж­ден­ным, встре­чу не раз­ре­ши­ли, ска­зав, что после вступ­ле­ния при­го­во­ра в силу это яко­бы невоз­мож­но. При этом пред­ста­ви­те­ли Депар­та­мен­та испол­не­ния нака­за­ний МВД не смог­ли ука­зать пра­во­вые осно­ва­ния для тако­го отка­за. «Если по УПК дове­ри­тель име­ет пра­во подать апел­ля­ци­он­ную, кас­са­ци­он­ную жало­бу, то раз­ве он не дол­жен со мной посо­ве­то­вать­ся, изу­чить дока­за­тель­ства и при­нять реше­ние?» — зада­ет вопрос Тажимуратов.

В сво­ем обра­ще­нии он подроб­но оста­нав­ли­ва­ет­ся на исто­рии сво­е­го днев­ни­ка, изъ­ято­го по ука­за­нию тюрем­ной адми­ни­стра­ции в Навои. Тажи­му­ра­тов пишет, что в пери­од содер­жа­ния в СИЗО в Хорез­ме попро­сил у одно­го из руко­во­ди­те­лей Служ­бы госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти раз­ре­ше­ние вести тюрем­ный днев­ник. Тот дал согла­сие и поста­вил на двух блок­но­тах печать «DXX» (СГБ). В днев­ни­ке Тажи­му­ра­тов выска­зы­вал кри­ти­че­ские оцен­ки ситу­а­ции в стране, в част­но­сти, что «в Узбе­ки­стане поли­ти­ка важ­нее зако­на и Кон­сти­ту­ции, нет спра­вед­ли­во­сти, культ лич­но­сти как в ста­рые вре­ме­на» и пр. СГБ, по сло­вам Тажи­му­ра­то­ва, ни разу не про­ве­ри­ло эти блок­но­ты, и печать СГБ огра­ди­ла их от досмот­ра в СИЗО Буха­ры и в Таштюрь­ме. Но в Навои днев­ник был изъят.

Дау­лет­му­рат Тажи­му­ра­тов так­же пишет о недо­ве­рии к двум адво­ка­там-узбе­кам, посе­щав­шим его ранее. Одно­го он харак­те­ри­зу­ет как «адво­ка­та-пре­да­те­ля», вто­ро­го обви­ня­ет в том, что тот по тре­бо­ва­нию тюрем­ной адми­ни­стра­ции пере­дал ей доку­мен­ты, полу­чен­ные от Таджимуратова.

Завер­шая обра­ще­ние, кара­кал­пак­ский дис­си­дент отме­ча­ет: «Это рабо­та пра­ви­тель­ства, меня спе­ци­аль­но дер­жат в изо­ля­ции… Если про­быть здесь два или три меся­ца, мож­но сой­ти с ума… Я уве­рен, что живым из этой госу­дар­ствен­ной тюрь­мы я не вый­ду, я с этим согла­сен, но пыт­ки и про­кля­тия тюрь­мы будут хуже авто­ма­та Калаш­ни­ко­ва. Бог на пра­вой сто­роне, для меня это не нака­за­ние, а испытание».

Обра­ща­ясь к Омбуд­сма­ну Феру­зе Эшма­то­вой, Тажи­му­ра­тов пишет: «Я знаю, что вы не смо­же­те решить про­бле­мы по мое­му заяв­ле­нию, посколь­ку мое дело кон­тро­ли­ру­ют люди, выше вас». Тем не менее, он про­сит: не направ­лять его обра­ще­ние обрат­но в тюрь­му, про­ве­сти про­вер­ку в отно­ше­нии руко­во­ди­те­лей тюрь­мы Аши­ро­ва и Аса­до­ва с при­вле­че­ни­ем запи­сей видео­ка­мер наблю­де­ния, при­нять меры в свя­зи с нару­ше­ни­ем в тюрь­ме кон­сти­ту­ци­он­ных норм, при­влечь к про­ве­де­нию про­вер­ки сена­то­ра от Кара­кал­пак­ста­на Орал Ата­ни­я­зо­ву. Так­же «про­шу допро­сить меня по мое­му заяв­ле­нию и при­влечь к делу СМИ».

Неко­то­рые важ­ные пунк­ты это­го обра­ще­ния сов­па­да­ют с инфор­ма­ци­ей, озву­чен­ной адво­ка­том Сер­ге­ем Май­о­ро­вым в видео­об­ра­ще­нии после посе­ще­ния Тажи­му­ра­то­ва 18 сентября.

Вче­ра Май­о­ров сооб­щил по теле­фо­ну, что Дау­лет­му­рат Тажи­му­ра­тов нахо­дит­ся в подав­лен­ном состо­я­нии, гово­рит о воз­мож­ной смер­ти в тюрь­ме, отка­зы­ва­ет­ся от адво­ка­тов и пода­чи кас­са­ци­он­ной жало­бы, на него силь­но подей­ство­ва­ла смерть его дру­га, погиб­ше­го в нача­ле сен­тяб­ря от наез­да маши­ны, управ­ля­е­мой сотруд­ни­ком поли­ции (в про­шлом году двое его дру­зей были заби­ты насмерть в ходе допро­сов). Обра­ще­ние Тажи­му­ра­то­ва к Омбуд­сме­ну Узбе­ки­ста­на, направ­лен­ное через Май­о­ро­ва в кон­це авгу­ста, оста­лось без ответа.

Соглас­но име­ю­щим­ся доку­мен­там 21 июля 2023 года Наво­ий­ский город­ской суд откло­нил хода­тай­ство Тажи­му­ра­то­ва о пере­во­де его с тюрем­но­го на стро­гий режим, ссы­ла­ясь на то, что тюрем­ной адми­ни­стра­ци­ей «его пове­де­ние изу­че­но не полностью».

По при­го­во­ру суда пер­вые два года кара­кал­пак­ский дис­си­дент дол­жен отбы­вать нака­за­ние в тюрь­ме, осталь­ные – в коло­нии стро­го­го режи­ма. Тажи­му­ра­тов был эта­пи­ро­ван в КИН-11 13 июня 2023 года, с момен­та аре­ста 3 июля 2022 года отбыл более поло­ви­ны сро­ка на тюрем­ном режи­ме. Опре­де­ле­ние суда было обжа­ло­ва­но, так как ссыл­ка на «неизу­чен­ность пове­де­ния» не соот­вет­ству­ет нор­мам УПК. Одна­ко 28 авгу­ста област­ной суд откло­нил апел­ля­ци­он­ную жало­бу, подан­ную Майоровым.

Как и в самом уго­лов­ном деле, речь идет о поли­ти­че­ски моти­ви­ро­ван­ном нару­ше­нии прав лиде­ра кара­кал­пак­ских протестов.